Максимальный зарегистрированный размер современного крокодила — 6,12 метра и 1075 килограмм. Этот абсолютный рекорд принадлежит гребнистому кроку по кличке Лолонг. Монстра подозревали в людоедстве и, судя по его габаритам, совсем не зря: человек ему был бы на зубок. Лолонг вселял первобытный ужас в каждого, кто его видел. Но знаете ли вы, что раньше водились крокодилы в два раза больше? Гигантские дейнозухи миллионы лет держали в страхе даже динозавров!

Дейнозух, или дословно ужасный крокодил, — это не одно животное, а название целого рода вымерших рептилий. В него входит три известных на сегодня вида. Учёные различают их по сохранившимся фрагментам костей и местам обитания. Мы вдаваться в такие подробности не будем — один чёрт все три вида максимально зубастые и смертоносные.

Тем более, современные реконструкции показывают, что все они были одинаково похожи на ныне живущих аллигаторов. У ископаемых была широкая морда, костные щитки-броня на спине и жуткий нрав. За поразительную схожесть дейнозуха даже считали «батей» аллигаторов. Но исследования 2025 года показывают: древние рептилии стоят в самом начале их эволюционной ветви. То есть дейнозух — не батя, а дальний двоюродный кузен.

Вырастали дейнозухи до поистине впечатляющих размеров. По самым нескромным данным, их длина достигала — 12 метров, а вес — около 8 тонн. Без преувеличения: это габариты автобуса! Правда, некоторые исследователи сомневаются в достоверности реконструкций и называют более приземлённые цифры — до 10 метров и 2 тонн. Вычислить точные размеры достаточно сложно, но даже так дейнозух остается одним из крупнейших представителей крокодиловых всех времён!

Что мы знаем наверняка, так это то, что дейнозухи очень больно кусались. Гигантский ящер смыкал челюсти с силой в 102 803 Н (Ньютонов). Это делает его одним из самых мощных хищников всех времён! Для сравнения: сила укуса знаменитого тираннозавра — около 64 000 Н. А уж современных крокодилов, акул и львов тут даже сравнивать бессмысленно. Титаническая сила укуса дейнозуху была необходима. Охотился он не на абы кого, а на динозавров!

Ученые говорят, что рацион крокодила зависел от места его обитания. На востоке Северной Америки, там, где воды были богаты на рыбу, черепах и прочую подводную живность, дейнозух занимал нишу современных аллигаторов — ел всё, что в пасть попадёт. Но на юге Северной Америки климат диктовал жесткие условия. И дейнозух тоже не церемонился. Здесь добычей древнего крокодила становились крупные динозавры длиной до 6 метров!

Тактика древних ящеров была похожа на таковую у современных крокодилов: сидишь, глядишь и ждешь, когда добыча придет на водопой и потеряет бдительность. Мгновение: и вот пасть-капкан смыкается. Нет ни единого шанса освободиться. Еще миг — и ты безвольно уходишь под воду.

Что же мы получаем? Раз — здоровенный злобный ящер с кучей зубов, недюжинной силой и дурным характером. Два — он является представителем особо живучего отряда крокодилов, который пережил несколько массовых вымираний, наблюдал закат динозавров и по сей день продолжает шугать млекопитающих. Три — от современных аллигаторов и крокодилов дейнозухи, как говорят учёные, не слишком-то отличаются, разве что размер у них значительно больше.

Вот и выходит, что дейнозух — идеальный монстр на все времена, рептилия с синдромом отличника, у которой по всем параметрам выигрыш. Казалось бы, такие успешные и сильные зверюги точно не должны были вымереть. Однако 73 миллиона лет назад они исчезли с лица планеты, не дожив до падения того самого астероида. Но почему?

Чтобы разобраться в вымирании, нужно немного погрузиться в географию того времени. На момент существования дейнозухов Северной Америки в современном виде не существовало. Континент делился поперек Западным внутренним морем. Море это было достаточно мелким, со множеством заливов, эстуариев, рек, болот. Климат был более тёплый и влажный, чем сейчас. Просто рай для крокодила!

Дополняет картину новейшее исследование. Оказывается, дейнозух спокойно переносил солёную воду, как современный гребнистый крокодил. Это значит, что зверюга жила не только в устьях рек, но и в открытых водах. Большому крокодилу — большое плаванье!

Всё изменилось, когда Северная Америка решила объединиться. Западное море начало пересыхать, и от некогда огромного водоёма на весь континент остались парочка озёр, мелкие речки и болота. Именно в этот момент на эволюционную арену вышли предки современных кайманов и аллигаторов. А вот дейнозуху места просто не оставалось! Как прикажете прокормить тушу весом в несколько тонн в захудалом болотце или вялотекущей речушке?

Вот и сложилось всё: море исчезло, доступа к крупной добыче не осталось, а вместе с этим вымерли и дейнозухи.

С вами была Книга животных!

Австралопитеки — собственно первые приматы, что с грехом пополам считаются прямыми предками человека, отделившимися от запутанного мира человекообразных обезьян.

Найденные при раскопках в Африке еще в 1924-м году, жили эти милейшие ребята почти пять миллионов лет назад. И потомками их, скорее всего, являемся мы с вами (если других кандидатов в предки вдруг не отыщется).

Итак, сразу нужно сказать: австралопитеки никак с Австралией не связаны. И, будучи стопроцентными африканцами, отроду на Зеленом континенте не бывали. Просто название такое — от латинского australis «южный» + др.-греч. πίθηκος (питекос) «обезьяна». То бишь, «южная обезьяна».

Именно австралопитеки стали первыми по-настоящему прямоходящими нашими предками. Ибо оказались в непростой ситуации превращения родных лесов в сухие травянистые равнины. И старались встать повыше травы — чтоб и зверя хищного разглядеть вовремя, и корм, и друг друга.

Австралопитеки заметно весьма разнились между собой — в зависимости от конкретных эпохи и ПМЖ. Но в целом австралопитеки внешне уже весьма напоминали нас с вами. Например, утратили знаменитую обезьянью подвижную стопу. Зато завели развитые большие пальцы на ладонях. А также менее слабые, нежели у обезьян челюсти. С 32 зубами и маленькими клыками.

— Маленькие челюсти и клыки, это, кстати, вам не просто так — это важный показатель низкой внутривидовой агрессии. То есть, драться друг с дружкой австралопитеки уже не любили. Скорее всего, не ссорились даже из-за самок, предпочитая мирно создавать постоянные моногамные пары. Впрочем, есть и версия о многоженстве австралопитеков — один мужик на несколько прекрасных дам.

И да, именно у австралопитеков постепенно начала пропадать шерсть с тел — дабы избежать проблем с терморегуляцией в саваннах, где часты среднесуточные резкие скачки температуры. А натуральную шубу снимать-одевать два раза в сутки не получится. Потому человек выбрал снять «верхнюю одежду» навсегда.

Австралопитеки имели мозг величиной не более трети от нашего. Всего каких-то там 450 кубических сантиметров против наших 1250-1650. Однако котелки их уже неплохо варили. И наши герои, например, научились пользоваться в своих шкурных интересах палками, острыми осколками камней. А там уже и до первых примитивных орудий труда недалеко оставалось.

Джентльмены австралопитеков вырастали до 120-140 сантиметров в длину. Леди — до 60-80 см. Любопытно, что типичный самец австралопитека нередко был раза эдак в полтора-два больше самки. Это как если б среднестатистические современные мужчины имели б рост в 2 метра и вес под сто килограммов. А среднестатистические женщины — всего 150 сантиметров и 50 кг массы. Коля Валуев, привет!

Языком австралопитеки в подлинном смысле этого слова пока еще точно не владели. Однако скорее всего, располагали помогавшей им общаться крайне продвинутой сигнальной системой — из характерных жестов, отдельных звуков. По крайне мере, самцы австралопитеков уже точно могли налаживать между друг другом и самками крайне взаимовыгодные контакты.

Наши герои поначалу являлись почти полными жуткими веганами — сидели на диете из фруктов, овощей, семян, клубней, кореньев и орехов. Из мяса умели добывать лишь мелких ящерок, разнообразных речных гадов да насекомых. Однако постепенно перешли на нашу любимую всеядность, развили навыки охоты на крупную дичь. Есть мнение, что на мясную пищу австралопитеки начали переходить, не брезгуя доедать падаль за хищниками. В любом случае, мясное меню еще более увеличило их мозг.

Строительства постоянных жилищ австралопитеки пока не знали. Для ночлега прятались либо в естественных расселинах скал, либо под деревьями, или на деревьях, сооружая там временные убежища-шалаши.

Австралопитеки, судя по данным палеогенетики, уже отличались довольными хитрыми брачными отношениями. Например, своих дочерей отправляли замуж в соседние группы, взамен забирая оттуда лучших невест-красоток. В общем, ведали уже всю опасность инбридинга — близкородственного скрещивания.

На австралопитеков, скорее всего, безжалостно охотились опасные хищники — леопарды. Вот так наши предки едва не проиграли в эволюционной борьбе — просто потому что показались кому-то очень вкусными.

Жили австралопитеки крайне не долго. Не более двадцати лет. Лишь один из семи австралопитеков дотягивал до отметки в 30 лет. И практически никто — до возраста 40. То есть, наши предки явно следователи девизу — живи ярко, умри молодым. Однако именно с них началась история вида Homo, позже ставшая тем самым Homo Sapiens — Человеком Разумным…

Это устрашающее создание не зря назвали «Крокодил-людоед». Художник-реконструктор Роман Евсеев представил, как могло выглядеть чудовище, подстерегавшее наших предков на водопое в Олдувае.

Следы зубов на ископаемых костях — тема, которой много лет занимается танзанийский палеоантрополог Джексон Ньяу. На научно-популярном сайте Understanding Evolution ряд лет назад был опубликован любопытный обзор, посвященный исследованиям этого ученого.

Когда Джексон Ньяу начинал свои изыскания, его в первую очередь интересовали следы, оставленные на скелетах древними гиенами, львами, леопардами, шакалами. Однако когда ученый углубился в эту область, то обратил внимание, что в списке тех, кто грыз косточки наших предков, почему-то проигнорирован другой страшный хищник, некогда обитавший в танзанийском Олдувае — крокодил. Напомню, что Олдувай подарил ученым не только первые кости Homo habilis, человека умелого, но и одну из древнейших орудийных культур, названную, как нетрудно догадаться, олдувайской, или олдованом.

И судя по всему, крокодилы играли важную роль в экосистеме Олдувая. Во время олдувайских раскопок было обнаружено множество костей и зубов этих рептилий. Анализ состава осадочных пород, останков растений и животных указывал, что здесь когда-то простиралось болото, а многие участки находились вблизи соляного озера. В подобных местах нападения крокодила следовало бы опасаться даже больше, чем льва или леопарда. Поэтому Джексон решил исправить досадное недоразумение, из-за которого предыдущие исследователи, изучавшие следы зубов олдувайских хищников, обошли стороной крокодилов.

Как же отличить следы крокодильих зубов от любых других отметин, обнаруживаемых на древних костях? Исследователь подошел к вопросу просто: отправился на крокодилью ферму в Танзании и стал разглядывать кости коров и коз, съеденных нильскими крокодилами, сравнивая следы на них со следами зубов других животных, а также отметинами от каменных орудий.

Оказывается, крокодилы ведут себя «за столом» совершенно не так, как хищные млекопитающие. Крокодил очень неряшлив. Напав на жертву и утопив ее, рептилия расчленяет добычу на крохотные части, вертя ее под водой, яростно встряхивая, ударяя о камни, ломая при этом кости жертвы. Часто в таком пиршестве участвуют несколько хищников, тянущих добычу в разные стороны. Поскольку у крокодилов маленькие желудки, а также в силу их яростного характера, крупные части тела жертвы нередко отлетают в сторону почти нетронутыми.

Джексон постарался выделить особенности, отличающие следы крокодильих зубов от любых других. Крокодилий зуб — конической формы, с двумя острыми гребнями. Такие зубы могут оставлять характерные борозды с полукруглым углублением в центре — так называемые «раздвоенные метки» (bisected marks). Подобные следы не встречаются ни у какого другого хищника. Еще один автограф крокодила — изогнутые царапины, «крючки» (hook-scores). К сожалению, далеко не все крокодильи отметины на костях получается идентифицировать. Нередко следы, оставленные крокодилом, практически неотличимы от отметин, сделанных каменными орудиями!

Нашлись и другие подсказки, указывающие на крокодилов. Плотоядные млекопитающие обычно обгладывают кости, чего рептилии никогда не делают. Кроме того, после трапезы крокодила часто остаются целыми длинные кости конечностей, иногда всё еще соединенные с другими костями. В отличие от крокодилов, хищные млекопитающие (и, кстати, гоминиды) нередко разламывают кости, пытаясь добраться до костного мозга, и оставляют после себя только обломки.

Итак, крокодильи признаки:

• раздвоенные метки,

• метки-«крючки»,

• отсутствие следов обгладывания,

• наличие целых, не сломанных костей.

Анализ поведения диких крокодилов в Национальном парке Серенгети подтвердил, что перечисленный набор признаков действительно позволяет отличить этих плотоядных рептилий от других хищников или падальщиков.

Теперь Джексон перешел к анализу находок из Олдувая. Среди древних костей с явными следами зубов гиен или львов нашлись и кандидаты на роль объедков с крокодильего стола. Например, большая берцовая кость антилопы — целая, с множеством раздвоенных меток, и к тому же найденная рядом с зубами древнего крокодила, на участке, где когда-то было доисторическое болото. Более надежным свидетельством того, что тут приложил лапу крокодил, была бы, наверное, только находка костей антилопы прямо в крокодильей пасти!

Но нападали ли крокодилы на древних Homo?

Следы зубов обнаружены на многих костях древних людей, в том числе на знаменитых останках Homo habilis из Олдувая, найденных Луисом Лики. Еще в 1990 году австралийские палеонтологи Су Соломон и Иэн Дэвидсон предположили, что отметины на черепе H. habilis OH 7 появились в результате атаки крокодила. Джексон, отталкиваясь от собственных наблюдений, отнесся к такой гипотезе с сомнением. Отметки на черепе широкие и мелкие, скорее подошли бы леопарду, чем крокодилу. Другое дело — стопа хабилиса OH 8, всего в 100 метрах от которой был найден фрагментарный скелет крокодила. На таранной кости OH 8 видны четкие следы крокодильих зубов. Кстати, в 80-е годы прошлого века американец Рэнди Сусмен изучал те же самые окаменелости, сравнивая стопу H. habilis с большой берцовой костью гоминида OH 35, найденной на соседнем участке. Поскольку все кости относились к левой конечности, а также подходили друг другу по размеру и форме, Сусман предположил, что обе находки принадлежали одному индивиду.

Джексон понял, что версия «крокодильей атаки» тут весьма кстати. Если это кости одного человека — не может быть, чтобы крокодил схватил жертву за стопу, но не зацепил при этом большой берцовой кости! Надо искать на ней соответствующие отметины.

Большая берцовая кость находилась в Национальном музее Кении, в Найроби. На ней действительно обнаружились метки, сходные с крокодильими, хотя ряд отметин походил скорее на следы зубов леопарда. Казалось бы, подтверждается гипотеза Сусмана.

Однако внимательное изучение стратиграфии поставило на гипотезе крест: кости стопы и большая берцовая найдены на расстоянии в 200 метров, при этом стопа находится в более древнем слое — на 8-12 тысяч лет старше. Так что речь может идти о нападениях крокодилов на двух разных людей.

Видимо, хватать за левую ногу — фирменный стиль олдувайских крокодилов?

Кстати, по мнению специалистов, крокодилы, напавшие на этих несчастных, были молодыми, небольших размеров. Судя по существующим оценкам роста и веса хабилисов (которых, скажем так, нельзя назвать великанами), взрослый крокодил слопал бы беднягу целиком, не оставив нам никаких следов!

Эта история снова позволяет задуматься: как жилось человеку в Олдувае?

Джексон рассуждает: «У нас есть два разных хабилиса, которых крокодил хватал за левую ногу. На берцовой кости имеются и следы зубов леопарда. Так что бедный парень, возможно, был пойман леопардом, а затем его схватил и потащил в воду крокодил. Или, быть может, наоборот, крокодил поедал парня, а леопард подбежал и схватил его за ногу. Плюс к этому, у нас есть фрагмент черепа и челюсть со следами зубов леопарда. Здесь гоминидам было бы очень опасно жить».

Исследования, проводимые группой Джексона Ньяу в Олдувае, позволили описать новый вид ископаемого крокодила, жившего 1,84 млн. лет назад. В 2007 году найдены череп и фрагменты скелета этого чудовища. Длиной до 6 метров, более массивный, чем современные крокодилы, с двумя треугольными выростами–«рогами» на огромной голове, это был крупнейший и опаснейший хищник из найденных до сих пор в Олдувае!

Не удивительно, что вид окрестили Crocodylus anthropophagus — крокодил-людоед…

Художник Роман Евсеев создал портрет чудовища, наводившего ужас на наших далёких предков.

Автор текста — Александр Соколов. Первый вариант этого текста опубликован на Антропогенез.ру в 2013 году.

Источники:

http://evolution.berkeley.edu/evolibrary/article/njau_01

http://www.plosone.org/article/info:doi/10.1371/journal.pone.0009333

http://www.livescience.com/9840-ancient-human-ancestors-faced-fearsome-horned-crocodile.html

https://vk.com/club98425303

Вам также будет интересно:

Когда умирает имя

Всё началось не с воина, а с зевающего человека. Именно так, «Тот, кто зевает» — Гоятлай, — звали парня из племени бедонкое, одного из кланов чирикауа-апачей. Родился он где-то в 1829 году, у реки Хила, на земле, которую мексиканцы считали своей, а апачи — просто своей. Жизнь его народа не была пасторальной идиллией. Это был суровый, прагматичный быт, где выживание зависело от охоты, собирательства и, чего уж греха таить, набегов на соседей. Рейды не были развлечением, а скорее формой экономической деятельности, способом раздобыть лошадей, еду и прочие нужные в хозяйстве вещи.

Мексиканские поселения в Соноре и Чиуауа были для этого удобной и постоянной целью. В ответ мексиканское правительство не оставалось в долгу и в 1835 году установило щедрую плату за доказательства враждебности апачей, цена которых зависела от пола и возраста. Так что взаимная неприязнь имела под собой прочную финансовую основу. Гоятлай рос в этой атмосфере, учился традициям, женился на красавице Алопе, и у них родилось трое детей. Он был обычным апачем, ничем не лучше и не хуже других, и, вероятно, прожил бы свою жизнь, зевая и охотясь, если бы не один мартовский день 1851 года.

В тот день, пока большинство мужчин его лагеря, разбросанного у мексиканского городка Ханос, отправились торговать, на стоянку налетел отряд из 400 мексиканских солдат. Командовал ими полковник Хосе Мария Карраско, который позже отчитался, что преследовал апачей после очередного их набега. Для солдат это была рутинная карательная операция. Для Гоятлая это был конец света. Вернувшись, он нашел лишь пепел и тишину. Его мир рухнул: среди тех, кто уже никогда не вернется, были его мать, жена и все трое детей. В своей автобиографии он вспоминал этот момент без лишнего пафоса, но с пробирающим до костей холодом: «Молча мы пробирались один за другим… когда всех пересчитали, я обнаружил, что моя престарелая мать, моя молодая жена и трое моих маленьких детей были среди убитых».

В тот момент Гоятлай умер. Вместо него родился мститель. Согласно обычаю апачей, он сжёг все вещи своей семьи вместе с их семейным типи, чтобы их духи могли упокоиться. А потом отправился в горы, где, как он сам говорил, услышал голос, обещавший ему защиту в битвах: «Ни одна пуля тебя не убьет». Вождь его племени, могучий Мангас Колорадас, разделял его жажду мести и отправил его к Кочису, вождю другого клана чирикауа, за помощью. Именно тогда, в первых же стычках с мексиканцами, и родилось его новое имя. Он бросался на врагов с ножом, совершенно игнорируя пули, и перепуганные солдаты, видя эту неуязвимую ярость, в ужасе взывали к своему святому-покровителю: «Иероним! Святой Иероним!» (Jerónimo!).

Так «Тот, кто зевает» стал Джеронимо. Это прозвище, рождённое из вражеского страха, прилипло к нему навсегда. Месть стала его ремеслом и смыслом жизни. Его ответные удары были зеркальным отражением той жестокости, с которой поступили с его народом. «Я убил много мексиканцев; я не знаю, сколько, потому что часто я их не считал. Некоторые из них не стоили того, чтобы их считать», — скажет он позже. Это была уже не экономика и не политика. Это была личная, выжигающая всё дотла вендетта, которая растянулась на десятилетия и втянула в свой огненный водоворот не только мексиканцев, но и новую силу, пришедшую на эти земли, — американцев.

Призрак гор Сьерра-Мадре

Для американских и мексиканских генералов Джеронимо был не просто врагом. Он был наваждением, призраком, нарушавшим все законы военной науки. Он не был верховным вождём апачей, как его часто рисовала пресса. У него не было огромной армии. В лучшие времена его отряд насчитывал 30-50 воинов, а к концу его «карьеры» с ним и вовсе осталась горстка из 38 мужчин, женщин и детей. И вот за этой крошечной группой гонялись, сбиваясь с ног, пять тысяч американских солдат — четверть всей армии США на тот момент — и бесчисленные мексиканские отряды. Но поймать его было всё равно что пытаться зачерпнуть ситом воду.

Его главным союзником и крепостью был ландшафт. Скалистые, изрезанные каньонами горы Сьерра-Мадре, раскинувшиеся по обе стороны границы, были его домом. Он знал здесь каждый камень, каждую тропу, каждый источник. Для солдат это был адский лабиринт, где за каждым поворотом могла ждать засада. Для него — поле для игры, на котором он устанавливал правила. Тактика Джеронимо была гениальна в своей простоте и эффективности. Он никогда не вступал в большие, затяжные бои. Его стихией были молниеносные рейды. Появиться из ниоткуда, нанести удар по изолированному ранчо, армейскому обозу или шахтёрскому посёлку, захватить лошадей, оружие и провизию — и раствориться в горах до того, как противник успеет опомниться.

Его воины могли за сутки преодолеть по горам более ста километров, почти не оставляя следов. Солдаты на сытых лошадях, обременённые снаряжением, просто не могли угнаться за ними. К тому же Джеронимо был не просто воином, но и шаманом, знахарем. Среди апачей ходили слухи о его сверхъестественных способностях. Говорили, что он может предсказывать будущее, узнавать о событиях на расстоянии и что его тело защищено от пуль. Эти слухи, которые он сам, вероятно, не спешил опровергать, работали лучше любой пропаганды. Его люди верили в него беспрекословно, а враги боялись его ещё больше.

Он был не просто человеком — он был духом этих гор, неуловимым и смертоносным. Эта война, длившаяся с перерывами почти 30 лет, была для апачей продолжением их привычного образа жизни. Набеги были не только местью, но и средством к существованию. Между 1820 и 1835 годами, ещё до пика активности Джеронимо, в результате многолетних столкновений с апачами около 5000 мексиканцев покинули этот мир, а более 100 поселений перестали существовать. Джеронимо лишь довёл эту партизанскую войну до совершенства. Его имя стало синонимом ужаса по обе стороны границы. Газеты рисовали его образ самыми тёмными красками, создавая репутацию безжалостного дикаря. Но для генералов, которые раз за разом отправляли в горы экспедиции и получали обратно лишь измотанных, деморализованных солдат, он был гением партизанской войны, который с горсткой людей держал в напряжении целый регион. Он не пытался победить Америку. Он просто хотел, чтобы его оставили в покое на его земле, и был готов отстаивать это право, превратив свою жизнь в бесконечную войну на истощение.

По следам последнего воина

В конце концов, американские генералы поняли, что гоняться за Джеронимо по горам с обычными солдатами — это как ловить рыбу динамитом: шума много, а результат нулевой. Нужен был другой подход. И этот подход нашёл генерал Джордж Крук. Идея была циничной и жестокой, но эффективной: чтобы поймать апача, нужен другой апач. Крук начал активно вербовать индейцев в скауты. Эти люди знали горы и повадки Джеронимо не хуже его самого. Они могли читать следы там, где белый солдат не видел ничего, кроме камней, они могли выживать в условиях, которые убивали чужаков.

Для Джеронимо это был самый страшный удар. Теперь против него были не просто чужаки, а его же соплеменники. Осознание того, что по твоему следу идут те, кто вырос с тобой на одной земле, было мощнейшим психологическим оружием, которое подрывало его волю к сопротивлению куда сильнее, чем армейские пули. Началась последняя, самая изнурительная охота. Экспедиции капитана Эммета Кроуфорда и капитана Вирта Дэвиса, состоявшие в основном из скаутов-апачей, безжалостно преследовали отряд Джеронимо, не давая ему ни дня отдыха. Они находили его тайные лагеря, отбивали лошадей, уничтожали припасы. Отряд Джеронимо таял. Люди были измотаны до предела.

В январе 1886 года скауты Кроуфорда настигли лагерь Джеронимо. После короткого боя апачи были готовы вести переговоры о сдаче. Но тут вмешался случай: на место стычки прибыли мексиканские войска, которые приняли скаутов за врагов и открыли огонь. Капитан Кроуфорд был убит. Переговоры сорвались. В марте 1886 года Джеронимо всё же согласился встретиться с генералом Круком в Каньоне Эмбудос, на мексиканской стороне. Именно там фотограф К. С. Флай сделал свои знаменитые снимки — единственные изображения индейских воинов, всё ещё находящихся в состоянии войны с США.

Джеронимо согласился на условия сдачи. Но ночью какой-то торговец, продавший апачам виски, наплёл им, что как только они пересекут границу, их всех повесят. Этого было достаточно. Джеронимо, привыкший к предательству, не стал проверять слухи. Вместе с небольшой группой последователей он снова исчез в горах. Для генерала Крука это был конец карьеры. Его сменил генерал Нельсон Майлз, который бросил на поимку беглеца новые силы. Командовал погоней капитан Генри Лоутон, но ключевую роль в финале сыграл лейтенант Чарльз Гейтвуд. Он знал язык апачей и пользовался их уважением. Именно Гейтвуд, в конце концов, разыскал Джеронимо и убедил его сдаться. 4 сентября 1886 года в Каньоне Скелетов, штат Аризона, всё было кончено. Джеронимо, усталый и побеждённый, вместе с оставшимися воинами сложил оружие. Сопротивление апачей, длившееся почти три столетия, завершилось.

Жизнь в неволе: цена мира

Сдавшись, Джеронимо и его люди, вероятно, рассчитывали на резервацию в родной Аризоне. Но американское правительство решило иначе. Обещания, данные при сдаче, были забыты. Вместо Аризоны их ждал долгий путь на восток, в тюрьму. Воинов Джеронимо, а вместе с ними и тех самых скаутов, которые помогли армии их поймать, погрузили в поезд и отправили во Флориду, в Форт-Пикенс. Этот циничный ход должен был предотвратить попытки гражданских властей Аризоны линчевать Джеронимо за его былые «подвиги».

Флоридский климат — влажный и болотистый — оказался для людей, привыкших к сухому горному воздуху, смертельным. Как писала тогдашняя пресса, апачи «умирали, как мухи на морозе». Туберкулёз и малярия забирали жизни десятками. Пока воины медленно угасали в форте, правительство занялось их детьми. Сотни детей апачей были насильно отправлены из Аризоны в Промышленную школу для индейцев в Карлайле, штат Пенсильвания. Официальной целью была ассимиляция, а на деле — культурное уничтожение. Больше трети этих детей так и не увидели родные края снова, их юные жизни угасли от болезней вдали от дома.

Через несколько лет выживших апачей перевели в казармы Маунт-Вернон в Алабаме, где они воссоединились с семьями. Но и там смертность была ужасающей. Наконец, в 1894 году остатки племени чирикауа, включая Джеронимо, были отправлены в Форт-Силл, Оклахома. Здесь им выделили участки земли и предложили стать фермерами. Для кочевого воина, вся жизнь которого прошла в движении и битвах, перспектива копаться в земле была худшим из унижений.

Джеронимо пытался приспособиться к этой новой, абсурдной реальности. Он даже попробовал религию белых. В 1903 году он вступил в Голландскую реформатскую церковь. Казалось, дикарь наконец-то был укрощён. Но ненадолго. Спустя четыре года его с позором изгнали из общины за непреодолимую страсть к азартным играм. Старый воин мог сменить одежду, но не свою натуру. Он так и не смог до конца понять и принять мир белого человека с его странными правилами и богами. Его жизнь в Форт-Силл была жизнью живой легенды в клетке — его уважали, боялись и одновременно показывали как диковинку. Он был «самым худшим индейцем, который когда-либо жил», как его называли поселенцы, и в то же время последним осколком ушедшей эпохи, когда Дикий Запад был действительно диким.

Последняя роль: живая легенда на ярмарке

В последние годы жизни Джеронимо ждала самая странная трансформация. Из символа кровавого сопротивления он превратился в ярмарочный экспонат, в знаменитость. Публика, напуганная газетными страшилками, теперь хотела посмотреть на живого «монстра». И власти поняли, что на этом можно заработать. Его начали возить по выставкам и ярмаркам. В 1904 году он стал одной из главных «достопримечательностей» на Всемирной выставке в Сент-Луисе. Под охраной солдат его сажали в индейскую деревню, где он, одетый в традиционную одежду, продавал луки и стрелы собственного изготовления, свои фотографии и даже пуговицы, которые срезал со своего пиджака. Люди платили, чтобы прикоснуться к легенде, пожать руку человеку, который когда-то наводил ужас на весь Юго-Запад. Воин превратился в сувенир.

Апофеозом этого сюрреализма стала фотография, сделанная в 1905 году: Джеронимо в цилиндре сидит за рулём роскошного автомобиля Locomobile. Этот снимок, где дикий апач позирует с главным символом наступающей индустриальной эры, стал иконой культурного столкновения и ассимиляции. В том же году его привезли в Вашингтон для участия в инаугурационном параде президента Теодора Рузвельта. Он ехал на лошади по Пенсильвания-авеню вместе с другими вождями, демонстрируя публике «навсегда зарытый топор войны». Толпа ревела от восторга.

Воспользовавшись моментом, Джеронимо добился встречи с президентом. Он просил об одном: позволить его народу вернуться на родину, в Аризону. Рузвельт отказал. Глядя на старика, он сказал, что у того «дурное сердце», что он убил слишком много белых людей и не был «хорошим индейцем». Это был его последний и окончательный приговор. Даже став знаменитостью, он оставался пленником.

Перед смертью он успел надиктовать свою автобиографию С. М. Барретту. Он рассказывал только то, что хотел, и так, как хотел, в последний раз пытаясь взять под контроль собственную историю. Он умер от пневмонии в 1909 году, упав с лошади и пролежав всю ночь на холодной земле. Говорят, на смертном одре он признался племяннику, что сожалеет о своей сдаче: «Я никогда не должен был сдаваться. Я должен был сражаться до тех пор, пока не останусь последним живым человеком».

Даже после смерти его покой был недолгим. Ходят упорные слухи, что в 1918 году члены тайного общества Йельского университета «Череп и кости», среди которых был и Прескотт Буш, дед и прадед будущих президентов США, вскрыли его могилу в Форт-Силл и похитили череп. Но самый невероятный поворот в его посмертной истории произошёл в 1940 году. Новобранцы из 501-го парашютно-десантного полка армии США, готовясь к своим первым прыжкам, накануне посмотрели фильм о легендарном вожде. Чтобы побороть страх, один из них, рядовой Эберхард, выпрыгивая из самолёта, выкрикнул его имя. Клич подхватили остальные. Так имя самого яростного врага американской армии стало её боевым кличем, символом отваги и бесстрашия. Круг замкнулся, превратив трагедию в исторический анекдот.

Понравилось — поставь лайк и напиши комментарий! Это поможет продвижению статьи!

Земли Южной Америки, особенно земли Бразилии, Аргентины и Парагвая, испещрены тоннелями, происхождение которых вызывает сомнения. Некоторые из них — узкие лазы диаметром 80-90 сантиметров. Другие — настоящие подземные базы с несколькими комнатами, переходы между которыми могут быть шириной до 4 метров, а суммарная длина тоннелей — достигать 500 метров! Причём количество загадочных тоннелей поражает воображение: уже к 2016 году было известно более 2000 странных пещер. Давайте же разберёмся, кто или что создало их.

С первого взгляда понятно, что геологические процессы тут не при чём. Аккуратные и прямые коридоры пробиты в древних, но относительно мягких горных породах и не могут иметь вулканическое происхождение. Кроме того, в них нет и следа вымывания породы. Зато на стенах до сих пор видны изогнутые бороздки. Словно создатели тоннелей скребли камень чем-то острым.

«Это были люди» — скажете вы, и будете неправы. Ведь у нас канал про животных! Исследования показывают, что самые первые тоннели стали возникать 3-4 миллиона лет назад, когда австралопитеки только начали покорять Африку. Тоннели сделали совсем другие существа, куда больше и куда необычнее…

2014 год. Округ Хенераль-Альварадо, Юго-Восток Аргентины. Группа исследователей изучает очередную искусственную пещеру и, неожиданно даже для себя, обнаруживает в одной из комнат скелеты двух её обитателей — скелеты двух гигантских ленивцев. И эта находка сразу объясняет все странности пещер. Только чудовищу весом в 4 тонны может понадобиться рукотворная пещера высотой в 2 метра, шириной — в 4. Только ленивцы с их когтями длиной по 15-20 сантиметров могут оставлять такие длинные и широкие борозды на стенах.

К сожалению и по сей день не совсем понятно, зачем они это делали. Несмотря на то что гигантские ленивцы были намного активнее современных сородичей, они обладали довольно низкой скоростью метаболизма, и пробивание тоннеля было для них тяжким трудом. Вероятно, одну пещеру создавало сразу несколько поколений ленивцев. А начиналось всё с простых углублений в грунте для создания укрытия.

Скорее всего, они использовали подземные базы, чтобы безопасно растить потомство. Ведь если взрослый гигантский ленивец был почти неуязвим для хищников, то небольшие молодые ленивцы были лёгкой добычей для любого хищника размером с волка. Кроме того, стабильный климат нор сглаживал резкие перепады температур, характерные для Южной Америки ледникового периода.

Последние пару абзацев объясняют существование больших нор, в которые человек помещается без проблем. Маленькие же, диаметром около 1-2 метров, прорыли явно не ленивцы. Впрочем, и тут подозреваемые у нас тоже есть: вымершие гигантские броненосцы, вроде дедикурусов.

Даже современные относительно небольшие броненосцы каждый год роют десятки тысяч нор и вскрывают прочные стенки термитников при помощи мощных когтей на коротких, но крепких лапах. Их более крупные и мощные родственники без проблем могли создавать себе убежища даже в плотных породах!

С вами была Книга животных!

Есть мнение, что крупнейший из когда-либо живших на планете хищников – кашалот – кусаться не умеет совсем. Не может, в частности, перекусить щупальца гигантского кальмара. Это мнение высказывалось мной в предыдущей публикации о кашалотах, – животных, именоваться чудом природы, полное право имеющих. И обосновывалось там только логически: мог бы, перекусывал бы, а раз не перекусывает, значит не может. В основной массе аудитория нашла данный довод исчерпывающим, но одной из читательниц за кашалотов стало обидно.

Вопрос причин, по которым кашалоты кусаться не могут, разбирался на трёх скринах:

…Среди которых следует обратить внимание на второй. Где приводится снимок челюстей кашалота, и я призываю собеседницу смотреть на него упорно – до результата. До момента, когда удастся заметить, что, хотя зубы кашалота и впечатляют, – у меня один на полке лежит, – усеяна ими только нижняя челюсть.

И, кстати, о впечатлениях. Они обманчивы. Зубы кашалота, конечно, огромны, но – с чем сравнить. Если с ним самим, то вовсе нет. В абсолютном же зачёте они меньше, например, клыков саблезубого тигра. «Улыбка» кашалота, всё-равно, выглядит устрашающе, но и это не более чем субъективное впечатление, связанное с формой зубов. Каждый похож на клык или коготь, загнутый внутрь, в сторону глотки. Это очень примитивная форма, на уровне подсознания ассоциирующаяся с безудержной агрессией свирепого хищника. «Свирепого» – в смысле, тупого, – без рассуждений бросающегося на всё, что меньше него и движется… Естественно, уж кого-кого, а кашалота нельзя так охарактеризовать.

Проще говоря, если присмотреться, становится ясно, что кашалот носит какие-то дикие, совершенно неподобающие прогрессивному млекопитающему зубы, да ещё и как-то набекрень носит. Лишь на одной из челюстей. Что, собственно, и исключает использование зубов так, как ими пользуются сухопутные звери, – для нанесения жертве ран, расчленения её тела на части, с последующим измельчением не только мягких тканей, но и костей. Так, разрывая, разгрызая и пережёвывая, можно наиболее полно использовать биомассу добычи, да ещё и ускорить её переваривание. Правильно подобранные зубы – это очень полезная вещь.

Первыми это поняли синапсиды – ещё в начале пермского периода. Успех звероящеров тогда был связан прежде всего с опережающей другие линии сухопутных позвоночных эволюцией зубов. И данное преимущество синапсиды, – теперь уже в лице млекопитающих, – сохраняют. В частности нормальные зубы были и у предков китообразных. В море, таким образом, произошёл регресс. Адаптируясь к водной среде китообразные много приобрели, но многое же, не считая ног, потеряли. Зубы их, в частности, упростились.

И это касается китообразных вообще. Кашалот лишь один из примеров. Прежде всего, посмотреть надо на его предка – левиафана Мелвилла, – небольшого (сравнительно с современным кашалотом), но реально свирепого хищника океана, разрывавшего других китообразных и акул, как до него акул и друг-друга рвали морские ящеры.

Зубы левиафана внушают, – они и больше. Чем у кашалота. Но ничем не лучше. Это зубы для мощного укуса, позволяющего вырвать большой кусок плоти. Скорее всего, рана нанесённая таким укусом будет смертельной. И, казалось бы, чего ещё желать?.. Левиафан, как мозозавры и плиозавры до него, иного и не желал. Тот кого он укусит, – не жилец. Так что, и клыки, вроде бы, ни к чему.

Однако, легко заметить, что наземные хищники рассуждают иначе. Клыки позволяют наносить глубокие раны, – причём, в точно выверенные места, – и, таким образом, умертвить добычу крупнее себя. В публикациях канала много раз подчёркивалось, что прогрессивный хищник такой возможностью не злоупотребляет, выбирая добычу поменьше… Но задача-то всё равно стоит. Хотя бы потенциально. Ведь на суше травоядные крупнее хищников. Размер хищников ограничен вместимостью верхних ярусов пищевой пирамиды. Ситуация при которой льву придётся иметь дело с копытным способным ему убедительно ответить – вполне реальна.

В море пищевая пирамида не «пирамидальная». Как нет и «травоядных». Есть только фильтраторы, но они – все на подбор – вообще не вооружены. На что также стоит обратить внимание, как на общую закономерность. Почему у фильтраторов никогда не бывает естественного вооружения?.. Потому что зубы превращены в фильтрующий аппарат, рогов же и копыт жителям моря не положено в принципе. И не потому даже, что их некуда приделать. В плотной среде нельзя использовать технику резких ударов.

…Таким образом, в море синапсиды потеряли свою гордость, – клыки. Упрощение же зубов оказалось связано с резко сузившейся сферой их применения. Ну… можно впиться в добычу, вырвать и проглотить кусок. Пережёвывать некогда, даже если бы под водой можно было жевать, – надо снова и снова кусать, как можно скорее, ибо растерзанная жертва тонет. Соответственно, нет речи и о разгрызании костей. Да и грызть-то у жителей моря особо нечего.

Устрашающая пила левиафана вполне подходила для решения таких – ограниченных – задач.

У кашалота же зубы и для того не годятся, ибо он специализируется на мелкой, – обычно около трёх килограммов, – добыче. Что к фантастическому успеху кашалота и привело, – мелких животных больше чем крупных. Но об этом подробно говорилось в предыдущей публикации… Кальмаров же в море ещё и больше, чем кажется.

Самая крупная из возможных жертв кашалота, – гигантский кальмар весом до полутонны. Но и его можно проглотить целиком. Считается, что у кашалота узкое горло, – так и кальмар без костей. Проскальзывает.

Собственно, зубы кашалоту и нужны только для того, чтобы крупный кальмар из пасти не выскользнул. Для этого загнутых назад крючьев только на нижней челюсти – хватает.

Молодой аспирант-биолог Джон Оркатт из США заприметил в коллекции одного из музеев штата Орегон огромную кость плеча с пометкой «кошка». Косточка та была почти 46 см в длину и 4.3 см в диаметре. К примеру, у взрослых самцов львов эта же кость достигает только 33 см в длину. Что за чёрт, точнее, «кошка» такая? — подумал Джон и решил разобраться с этим вопросом.

В этом деле он скорешился с ещё одним специалистом-палеонтологом Джонатаном Каледе. По одной плечевой кости много не наконструируешь, поэтому два товарища отправляются по закромам музеев США. Объехав немало городов и штатов, похожие кости плеча и приписываемые к ним зубы были найдены в музеях штатов Техас, Айдахо и Калифорния.

Далее встал вопрос: а точно ли все эти кости принадлежат одному виду? Чтобы добраться до истины, оба исследователя продолжили славную традицию посещения музеев. На этот раз они проехались по музеям мира с целью отфотографировать плечевые кости современных больших кошек: тигров, львов, леопардов, ягуаров.

Идея была в том, чтобы выявить отличительные черты этих костей между видами. Если каждый вид крупных кошек имеет специфические различия в плечевых костях, тогда и огромные кости «неизвестной ископаемой кошки» будут иметь уникальные особенности. И если эти особенности будут одинаковы у всех найденных экземпляров, тогда они наверняка принадлежат одному виду. Проведя анализ, Джон и Джонатан поняли, что кости современных кошек таки имеют серьёзные видовые различия, а все кости из музеев, что они собрали, были одинаковые. Бинго!

Теперь палеонтологи начали реконструировать и прикидывать, что же это был за монстр. Котик получился забористый: расчёты показали, что длина кисы была 2.5 метра, высота в холке около 130 см, а вес 240-427 кило! Неизвестная до этого кошка стала претендентом на звание самого огромного кота в истории Земли.

Этот вид назвали на языке племени индейцев Кайюс, где была найдена первая плечевая кость, «Laháyis Húpup», что означает «древняя дикая кошка». Оказалось, что он принадлежит к роду махайродов — крупных саблезубых кошек. Но среди своей родни лахайисхупап был единственным, кто обитал на территории Нового Света. Остальные махайроды кошмарили Евразию и Африку.

5-9 млн лет назад бизоны, носороги, гигантские верблюды и гигантские ленивцы приходили в ужас от одного вида нашего героя — в одиночку он мог завалить зверя весом до 3 тонн. А если охотиться было лень, то со своими габаритами он мог бы гопонуть даже медведя! Но гигантские размеры требуют гигантских жертв во всех смыслах этого слова. Нет крупной добычи — нет шансов выжить. Скорее всего, так гигантский махайрод лахайисхупап и вымер вместе с мегафауной Америки.

С вами была Книга животных!

В 1715 году французы построили деревянный форт, контролировавший пролив Макино между озерами Гурон и Мичиган. И довольно успешно осели в данном регионе благодаря политике активного сотрудничества с местными. Они поддерживали многочисленных представителей народов оджибве и их союзников оттава, вели с ними обширную торговлю и таким образом обеспечивали современным оружием. Что затем играло ключевую роль в противостояниях упомянутых аборигенов с соседними племенами.

Оджибве и оттава крепко привыкли к такому раскладу, который не мог их не устраивать. Особенно сильная привязанность у них возникла к регулярным дарам белого человека — французы баловали краснокожих подарками из Старого света.

Однако все изменилось с приходом Семилетней войны, в ходе которой тот самый форт, названный Мишилимакино (или Микилимакинак), перешел в руки британцев. И новые владельцы, обжившие деревянные укрепления в 1761 году, не разделяли щедрый подход своих предшественников. Политика в отношении местных в корне изменилась, а ежегодные дары и вовсе были отменены. Правда, французским торговцам разрешили свободно торговать в стенах форта и в окрестных землях.

Индейцы терпели 2 года этот беспредел с отсутствием вкусных презентов от бледнолицых. Вскоре путем глубокого анализа они пришли к выводу, что всему виной жадные хозяева форта Мишилимакино, и решили действовать. Им было известно о небольшом количестве защитников внутри — гарнизон состоял из 35 солдат. Тем не менее штурмовать стены привычным способом они не собирались — мало опыта в подобных мероприятиях, да и дорого выходит оно. Поэтому они придумали кое-что оригинальное и блестяще воплотили свой план в реальность.

Летними деньками 1763 года молодые представители племени оджибве сбивались в группы у стен форта и о чем-то, не понятном для английского уха, мило беседовали (момент как раз изображен на иллюстрации). Никто из гарнизона не заподозрил неладное. Защитники даже обрадовались, когда краснокожие пришли к ним с предложением устроить показательный матч в индейскую игру, в прототип современного лякросса. Причем играть решили прямо перед Мишилимакино. Что тоже не вызвало подозрений у солдат: так даже удобнее — далеко ходить не надо, чтобы поглазеть на зрелищный матч.

2 июня все того же 1763-го, в день, когда началась игра, англичане совершенно попрощались с бдительностью. Пока молодые и крепкие оджибве бегали за мячом, их скво, укутанные в одеяла не по погоде, проникли в форт. То, что они прятали под одеждой оружие, стало вскоре известно. Но было уже поздно.

В какой-то момент один из игроков как бы случайно закинул мяч в форт, и обе команды ринулись в открытые ворота. Там они заменили игровые палки с сеткой на боевое оружие и стали наказывать гарнизон за беспечность. Они поубивали половину солдат и часть английских торговцев. Остальных, в том числе коменданта, пленили — с десяток впоследствии замучили до смерти. Что интересно, французских торговцев не трогали совсем.

Следующий год Мишилимакино оставался заброшенным — британцы не возвращались. Индейцам постоянное укрепление на берегу тоже не сильно было нужно. Они скорее ждали возвращения ежегодных подарков. И через год вроде как стороны договорились — каждый получил желанное. При этом англичане, спусти еще почти 20 лет, пришли к выводу, что в данной позиции нужен мощный каменный форт. Они построили его в проливе Макино — на одноименном острове, а деревянные строения, потерянные однажды таким позорным образом, сожгли дотла.

Сейчас уже давно понятно, что за этим уничижительным термином скрывается один из самых загадочных феноменов в антропологии — народ, который, возможно, хранит в своих генах самую раннюю главу истории Homo sapiens. Самоназвание — кой-коин, что на их языке значит просто «люди», куда как больше детализирует странную и витиеватую историю этого африканского народа.

Капоидная раса: пятый тип, который меняет карту человечества

Если вы считаете, что человечество делится на четыре основные расы, то представление о готтентотах разрушит эту модель. Ученые, изучающие племя кой-коинов, давно предлагают выделить пятую расу — капоидную (от лат. Capus, «мыс» — по аналогии с мысом Доброй Надежды). Это не подгруппа негроидной расы. Это — биологически обособленная ветвь.

Цвет кожи — смугло-желтый, напоминающий высохший осенний лист. Черты лица — узкие глаза, приплюснутый нос, высокие скулы — вызывают ассоциации с монголоидным типом, но никак не с традиционными африканскими популяциями. Жесткие, короткие волосы, завивающиеся в плотные пучки размером с горошину, формируют уникальную текстуру, не встречающуюся больше ни у одной этнической группы.

Это не результат метисации, а архаичный фенотип, сохранившийся благодаря изоляции. Генетики называют его «островком первобытности» в геноме современного человека.

Стеатопигия: адаптация к выживанию

Одна из самых поразительных особенностей женщин кой-коин — стеатопигия: чрезмерное накопление жира в области ягодиц и бедер. У некоторых представительниц этот жировой запас достигает таких объемов, что при ходьбе они вынуждены слегка наклоняться вперед, чтобы сохранить равновесие.

В Европе XIX века это стало поводом для шокирующего спектакля. Женщин, включая знаменитую Саарту Бартман, силой вывозили в Лондон и Париж, где их демонстрировали в «цирках уродцев» под прозвищем «Капская Венера». Тело превращалось в аттракцион, а общественное внимание — в инструмент унижения. Анатомы того времени писали о «промежуточном существе между человеком и животным», используя эти данные для обоснования расовой иерархии.

Но стеатопигия — не уродство. Это эволюционная адаптация. В условиях засушливых регионов Намибии и Капской провинции жир служил энергетическим резервуаром на случай длительных засух. У женщин он также выполнял роль биологического индикатора жизнеспособности — чем больше запас, тем выше шансы выносить и выкормить ребенка в экстремальных условиях.

Когда кожа стареет быстрее времени

Уже в возрасте 25–30 лет у многих кой-коин лицо, шея и колени покрываются глубокими морщинами, характерными для семидесятилетних. Эта особенность — ускоренный процесс кожного старения, связанный с уникальной структурой дермы и, возможно, с высоким уровнем ультрафиолетового излучения в регионах проживания.

Генетические исследования показывают, что у них снижен синтез коллагена и изменена активность ферментов, отвечающих за восстановление клеток. Интересно, что внутренние органы стареют в обычном темпе — это именно локальное проявление, не затрагивающее общее состояние здоровья.

Такое внешнее противоречие — молодое тело и старческое лицо — долгое время вводило в заблуждение исследователей. Многие полагали, что средняя продолжительность жизни кой-коин составляет 40–45 лет из-за болезней, но теперь понятно: их просто оценивали по внешности.

Анабиоз в Африке: замедление жизни как защита от холода

Одна из самых малоизученных, но потрясающих физиологических особенностей готтентотов — способность впадать в состояние, близкое к анабиозу, при резком похолодании. При температуре ниже 10°C у некоторых представителей народа замедляется пульс, снижается температура тела, дыхание становится поверхностным. Они могут находиться в таком состоянии до нескольких дней, после чего просыпаются без последствий.

Подобные случаи фиксировались этнографами и медиками ещё в начале XX века. Современные генетики предполагают, что в ДНК кой-коин сохранились регуляторные гены, аналогичные тем, что активны у гибернирующих млекопитающих — сусликов, летучих мышей, ежей. У человека такие механизмы считаются утраченными, но у кой-коин, возможно, они частично функционируют.

Палеолитические Венеры: каменные сестры готтентотских женщин

Взгляните на статуэтки, найденные в пещерах Европы — от Франции до России. Их называют палеолитическими Венерами: массивные бедра, огромные ягодицы, миниатюрные лица и конечности. Возраст — до 35 тысяч лет. Археологи долго не могли понять, что они символизируют: плодородие? идеал красоты? культ предков?

Но стоит сравнить их с изображениями женщин кой-коин — и сходство становится очевидным. Да не просто абстрактное сходство, а очень близкое анатомическое совпадение. То же распределение жира, те же пропорции тела. Это наводит на мысль: а что, если древние европейцы изображали не фантазию, а реальных людей — тех, кто был им знаком и чьи антропометрические особенности временно перекочевали на новый континент?

Археологические данные подтверждают: следы населения с капоидными чертами находили в Северной Африке, на Ближнем Востоке, даже в Южной Европе. Возможно, это была древнейшая миграционная волна, распространившаяся задолго до выхода Homo sapiens в Азию и Европу.

Y-хромосома А00: генетический след первого человека

В 2013 году группа генетиков из США и Кении обнаружила в образцах ДНК мужчин из племени кой-коин Y-хромосому A00 — самую древнюю из известных науке. Ее возраст оценивается в 300–350 тысяч лет, что делает ее старше самого вида Homo sapiens, чьё появление датируется примерно 300 тысяч лет назад.

Это означает одно из двух: либо Homo sapiens возникли раньше, чем считалось, либо A00 унаследована от неизвестного предшественника, с которым наши предки скрещивались. В любом случае, любой представитель племени кой-коин — генетический архив, содержащий информацию о самом зарождении человечества.

Дальнейшие исследования показали, что A00 встречается и у других групп в Западной Африке, но именно у кой-коин она сохранена в наиболее чистом виде, без примесей более поздних миграций.

Самый сложный язык в мире

Язык кой-коин (или, точнее, языки — их несколько) относится к кхой-санской языковой семье. Его отличает использование кликов — звуков, производимых путем создания вакуума в ротовой полости и резкого высвобождения воздуха. Всего существует пять базовых кликов, каждый из которых может модифицироваться носовым произношением, голосом, аспирацией, что дает сотни возможных комбинаций.

Лингвисты насчитывают до 140 фонем в этих языках — в то время как в английском их около 44, а в русском — 37. Это делает кхой-санские языки самыми фонетически насыщенными в мире.

Клики не являются «примитивными» звуками. Наоборот, это высокоразвитая система кодирования информации, позволяющая передавать тонкие нюансы: направление движения, тип животного, степень опасности, эмоциональное отношение — все в одном слове.

К сожалению, большинство этих языков исчезают. Сегодня менее 5% кой-коин говорят на родном языке. Остальные используют африкаанс или английский.

Обряды, краали и прогорклый жир: культура в условиях вымирания

Жизнь кой-коин строится вокруг краалей — круговых поселений из хижин, опоясанных оградой для скота. Это и жилье, и социальная структура: семья, стадо и территория сливаются в единое целое.

До XX века практиковалось многоженство, а выкуп за невесту (калым) включал крупный рогатый скот — важнейший символ богатства. Сейчас большинство семей моногамны, но традиция калыма сохраняется как культурный ритуал.

Особое внимание уделялось ритуалу очищения после родов. Женщину и новорожденного смазывали прогорклым жиром, одевали в специальную одежду и изолировали на месяцы. Грязь, по верованиям, «впитывала нечистоту», а ее постепенное отслаивание символизировало переход в новое состояние — от «нечистой» к полноценной матери.

Этот обряд, казавшийся европейцам дикостью, имел гигиенический смысл: в условиях отсутствия медицины изоляция снижала риск инфицирования. А прогорклый жир, несмотря на запах, обладал антисептическими свойствами.

Алкоголь как форма геноцида

Сегодня средняя продолжительность жизни кой-коин — 35–40 лет. Но это не связано с генетикой. Главный фактор — алкоголизм, к которому у них практически нет физиологической устойчивости.

Исторически алкоголь в их культуре отсутствовал. После контакта с колонистами и урбанизацией спиртное стало средством побега от маргинализации. Однако у кой-коин дефицит фермента алкогольдегидрогеназы, отвечающего за переработку этанола. Это приводит к мгновенному токсическому эффекту, разрушению печени и нервной системы.

При систематическом употреблении смерть наступает в 2–3 раза быстрее, чем у популяций с высокой толерантностью к алкоголю. Это самый настоящий биологический коллапс, вызванный культурным насилием и утратой идентичности.

Исчезновение, которое никто не заметил

Большинство сегодняшних потомков кой-коин живут в смешанных общинах, часто идентифицируя себя как «цветные» в Южной Африке. Язык, культура, традиции — почти полностью утрачены.

Но их генетический код жив. Исследования показывают, что до 10% населения Южной Африки имеют кхой-санское происхождение. Даже у буров и англо-африканцев находят следы капоидной ДНК.

С уважением, Иван Вологдин

Гигантские выдры, также называемые «бразильскими», населяют бассейн реки Амазонка. Это крупнейшие представители выдр, и, возможно, куньих вообще. Масса животных может достигать 30 килограммов при длине (с хвостом, конечно) два метра. Что позволяет назвать гигантских выдр высшими хищниками Амазонии. В природе врагов у них нет. Даже ягуар, хотя он, конечно, при сравнимом весе лучший боец, – да и плавает, кстати, как рыба, – с гигантской выдрой на её территории связываться не станет. Выдры же поодиночке не ходят.

Последнее, кстати, весьма любопытная черта. Куньи, вообще, самые примитивные представители хищных, сохранившие в строении тела и черепа множество архаичных, присущих предкам отряда черт. На снимке чуть ниже, собственно, можно будет увидеть характерно тупоугольное выражение морды лица гигантской выдры… Но впечатление в данном случае обманчиво. Гигантские выдры – животные с развитым интеллектом и сложной общественной организацией. Орудуют они группами, обычно от 4 до 10 голов, не считая приплода. Клан же представляет собой, как у касаток, семью. Подросшее, – а растут выдры медленно, достигая зрелости только к трём годам, – потомство не покидает родителей, помогая им воспитывать и охранять следующие помёты, что сводит потери среди молодняка к минимуму. На охоте представители клана обмениваются сигналами, которых известно уже несколько десятков, сообща разыскивая и загоняя добычу.

…Следовательно, о добыче. Питаются выдры преимущественно рыбой и селятся только там, где добыча встречается в изобилии. Ибо очень прожорливы (плюс, их ещё и много в составе клана). Рыба же годится, в принципе, любая. Выдры достаточно сильны, чтобы навалившись кучей вытащить на берег огромную бронированную арапайму, но если в наличии только пираньи, значит, им и ответ держать… Помимо же рыбы гигантские выдры могут наносить случайные потери мелким млекопитающим и птицам. И вполне плановые – рептилиям. На заглавном снимке можно видеть бразильскую выдру, рассматривающую крокодила ростом с неё саму, с явным гастрономическим интересом… На такого, конечно, в одиночку она не пойдёт. Но можно, ведь, и не в одиночку.

Помимо пираний, в окрестностях своей базы гигантские выдры выбивают молодь крокодилов и анаконд. Обратное же, – не верно. Для крупных крокодилов и водяных удавов выдры неуязвимы. На суше они быстрее, в мутной же речной воде также имеют преимущество. У выдр нет сонара, как у речных дельфинов – иний. Зато, есть вибриссы, работающие в жидкой среде, как орган боковой линии у рыб. Вибриссами выдры чувствуют малейшее движение. Дальность, правда, не та что у сонара, плюс система не работает, если сама выдра имеет большой ход, но, с другой стороны, преимуществом оказывается то, что датчик пассивный. Идущая малым ходом выдра не выдаёт своего присутствия потенциальным жертвам.

У крокодилов нет столь чувствительного акустического датчика. Движение воды они чувствуют хуже, и цель должны обнаруживать визуально. Как следствие, выдра будет плыть, как все белые люди, – под водой, на максимальной глубине. Крокодил же крейсирует в позиционном положении. Ему проще заметить признаки движения рыбы с поверхности по всплеску.

…О чём речь? О том, что при всём перечисленном крокодилов в Амазонке – тучи. По берегам, кое-где, лежат штабелями. А выдр – мало. Попытка млекопитающих прорваться на исконную территорию диапсид, – причём, сразу с двух сторон, китообразные заходили со стороны моря, а хищные с суши, – имела весьма скромный успех. В целом, можно заключить, что даже будучи взятыми в клещи противником качественно превосходящим их технически, крокодилы отбились. Инии и выдры лишь партизанят на территории, оставшейся за рептилиями. Вовсе добить прорвавшиеся отряды крокодилам мешает лишь изобилие ресурсов реки. Если наступят трудные времена, переживут их только крокодилы.

Вопрос, как крокодилам удалось настолько прочно окопаться в тропических реках, что ни динозавры, ни млекопитающие потом не смогли их выкурить, рассматривался в одой из предыдущих публикаций. Если же коротко, то секрет крокодилов, во-первых, в нарочитой экономичности, позволяющей достигать больших, чем противник, размеров при тех же ресурсах. Во-вторых же, в том что и ресурсы «не те». Выдры претендуют только на ресурсы, собственно, реки, тогда как к крокодилам добавка сама приходит с берега, – на водопой. Значительная доля их добычи (кроме рыбоядных видов) это сухопутные животные.

В сумме данные козыри образуют исключительно устойчивую к вызовам систему. Единственная слабость крокодилов предсказуемо является оборотной стороной их силы, – уже в умеренном климате экономичность, не позволяющая поддерживать постоянную температуру тела, становится критическим недостатком.